Ещё о цифровых экосистемах

Гуманитарный аспект проблемы затронут в нашей недавней публикации «Выиграть мир», но этим дело не исчерпывается. Важны и технические вопросы: что такое цифровые экосистемы, какими они бывают, как возникают, в чьих интересах используются, какие и кому несут преимущества и риски.

Загадочный термин

При чтении публикаций о цифровых экосистемах сразу обнаруживаются трудности с определением понятия «цифровая экосистема». Минэкономразвития определяет этот термин как «клиентоцентричную бизнес-модель, объединяющую две и более группы продуктов, услуг, информации для удовлетворения конечных потребностей клиентов». Отдельно МЭР вводит понятие «цифровая платформа», которую называет опять-таки бизнес-моделью, «позволяющей потребителям и поставщикам связываться онлайн для обмена продуктами, услугами и информацией».

Вышедший в августе 2022 отчёт АНО «Цифровая экономика» «Регулирование цифровых экосистем и платформ» обходится вообще без определений, отказ от дефиниции обосновывается так: «…Необходимо ли вводить определения цифровых экосистем и цифровых платформ, если первая сущность является эволюционировавшей версией последней». На деле авторы отчёта следуют определениям МЭР.

Есть иные определения из официальных публикаций, но они не лучше, разве что многословнее. Приводить их здесь значит отпугнуть читателя. Попробуем, наоборот, читателя привлечь, популяризировав изложение.

Основной вопрос цифровой экологии

Термин «экосистема» в первоначальном смысле определяется как самодостаточная совокупность сосуществующих организмов + среда, в которой это сосуществование происходит. Явление настолько сложное, что для его изучения потребовалась отдельная научная дисциплина – экология.

Цифровая экосистема, на наш взгляд, допускает прямую аналогию с экосистемой биологической. Организмы – IT-сервисы, среда – ИКТ-инфраструктура. Масштабируются экосистемы и цифровые экосистемы тоже вполне аналогично, от планетарного масштаба (биосфера Земли, Google или Windows) до отдельно взятого водоёма (озеро Лох-Несс, ERP-система предприятия).

Аналогия, однако, заканчивается на вопросе «а кто эту экосистему создал, и зачем». Возникновение всякой биологической экосистемы запрограммировано господом Богом (для атеистов это Дарвин), тут глупо спрашивать «зачем». Цифровые же экосистемы Дарвином не предусмотрены, и здесь вопрос «зачем» не просто допусти́м, но обязателен.

Это главный вопрос, поскольку люди, т.е. пользователи экосистемных сервисов, попав в внутрь цифровой экосистемы, бывает, утрачивают самостоятельность, а иногда и свободу воли, становятся частью среды, перестают быть целью создания сервисов и становятся только условием их существования. Уже поэтому необходимо понимать, зачем конкретные цифровые экосистемы нужны, и нужны ли они вообще.

Да, нужны

Консалтинговая компания Arthur D. Little Russia (в настоящее время в России не представлена) относится к национальным цифровым экосистемам как к средству цифровой трансформации целых стран. Это следует признать хотя и не единственно возможным, но конструктивным и информативным подходом.

В зависимости от национальных особенностей выделяются типы экосистем, которые зависят от их назначения. Так, Германия сосредоточена на координации участников экономической жизни, использовании технологий в производстве и создании производственных экосистем, таких, каким был, например, Рурский бассейн в индустриальную эпоху. Китаю важно регулирование электронной коммерции и переход к цифровому потреблению. В Эстонии начали с цифровой трансформации государственных услуг.

Далее, в зависимости от уровня цифровой зрелости, т.е. цифрового развития, определяется принадлежность страны к одному из архетипов:

• «инновационный центр» – страны-лидеры в разработке и использовании технологий;
• «эффективный просьюмер (разработчик и потребитель в одном лице, термин характеризует развитие внутреннего рынка страны)» – таковы страны, разрабатывающие и внедряющие инновационные решения для развитой местной индустрии;
• «сервисный центр» – страны-лидеры в предоставлении другим странам ИКТ услуг, разработке ПО и контента;
• «центр обслуживания» – страна-лидер в предоставлении ИКТ услуг, ПО и контента другим странам на базе развитого кадрового потенциала.
• «мировая фабрика» – страны, которые лидируют в производстве ИКТ оборудования за счёт дешёвой рабочей силы и инфраструктуры производства;
• «бизнес-центр» – страны, которые являются торговыми и бизнес центрами региона, привлекают таланты и компании из других стран;
• «опытный пользователь ИКТ» – страны, которые лидируют в потреблении ИКТ, со сравнительно небольшим вкладом в разработку продуктов и услуг;
• «новичок в ИКТ» – страны, которые только начинают адаптировать ИКТ в национальной экономике.

Архетип России – «опытный пользователь ИКТ». Это определяется значением 23 выделяемых Arthur D. Little показателей, часть которых приведена в таблице.

Сравнение цифрового развития России с другими странами

Источник: НТЦ ФГУП «ГРЧЦ»

Другие основания классификации цифровых экосистем – такие, в частности, как открытость (Windows до возникновения онлайн-магазинов приложений, Android) и закрытость (iOS), масштаб (отраслевой, национальный, транснациональный), общественная безопасность (экосистемы, доставляющие массовому потребителю не материальные товары, а контент, представляют собой средство воздействия на общественное сознание) – тоже важны для предметного анализа, однако в национальном масштабе они по отношению к архетипу второстепенны.

Как возникают цифровые экосистемы

Упомянутый отчёт АНО «Цифровая экономика» в духе многолетнего подхода МЭР, не меняющегося с 90-х ещё годов прошлого века, ставит государственное регулирование в зависимость от «зрелости рынков». Предлагается защищать отечественный цифровой рынок от монополизации, регулировать оборот данных, в том числе персональных, и т.п. Вслед за этим логично идёт «формирование системы метрик» – в интересах правильного регулирования, которое должно обеспечить рост отечественных цифровых экосистем, т.е. смену цифрового архетипа России на что-нибудь получше нынешнего (напомним, сегодня мы лишь «опытный пользователь»).

Но так ли возникли наши крупнейшие цифровые экосистемы – скажем, «1С», «Яндекс», социальная сеть VK?

Нет, не так. Вся IT-отрасль России возникла и долго, как минимум до 2005 года (когда был принят закон об ОЭЗ – неудачная, но всё же попытка дать преференции айтишникам) развивалась без всякого стимулирующего государственного регулирования. Наоборот, регулирование было неблагоприятным для IT-индустрии. Решающую роль, однако, сыграла отечественная высшая школа, ориентированная на массовое производство инженеров, среди которых по закону больших чисел должны были найтись квалифицированные специалисты, обладающие талантом к бизнесу. И они нашлись.

Можно также обратиться за примером к удачному опыту США. Там государство обошлось без «системы метрик» – проекты, результатом которых стало создание планетарных цифровых экосистем, управлялись буквально в ручном режиме, и, как правило, спецслужбами. Так, созданию Google предшествовал «Горный форум», объединивший людей выдающейся квалификации, американских патриотов, сообща решавших и решивших задачу создания информационного оружия для Америки. D-Russia.ru писал об этом, подробнее см. здесь. Без «Горного форума» не было бы Google. Это самый яркий, но далеко не единственный пример такого рода. Все цифровые экосистемы США, от ARPANET до Starlink, были бы невозможны без прямого участия государства. В настоящее время точно так же государства, и не только американское, но и китайское, обеспечивают создание ИИ-систем.

Arthur D. Little, прежде чем уйти из России, позаботилась о том, чтобы наше государство знало, что делать в дополнение к «формированию системы метрик» (см. таблицу). Это шпаргалка для ручного режима управления страной на предмет цифровой трансформации. Можно спорить о том, правильное в шпаргалке написано или нет, но правильность самого подхода «делай, что должно, а должно делать вот это» неоспорима.

Приоритеты развития России для перехода к следующему архетипу цифрового развития

Источник: НТЦ ФГУП «ГРЧЦ»

Нулевой приоритет

В этой таблице не хватает, на наш взгляд, ещё одного приоритета, возможно, главного – безопасность.

В сознании человека, особенно ребёнка, при полном погружении в цифровые экосистемы могут происходить и происходят изменения, вплоть до радикальных, представлений о ценностях, нравственных в том числе.

Это обстоятельство ставит как минимум две задачи, одну не легче другой.

Первое. Создание цифровых экосистем, обеспечивающих граждан содержательной, смысловой информацией, т.е. «контентом», должно опираться на представление о том, каким общество будет спустя поколение. Это представление не должно быть пассивным прогнозом, оно должно быть целью, для достижения которой цифровые экосистемы и проектируются. Возвращаясь к «богу и Дарвину»: работа по созданию цифровых систем национального масштаба очень сложна, она сродни работе демиурга. Айтишникам в этом деле должна быть отведена сугубо подчинённая роль, а архитекторами должны быть гуманитарии – психологи и педагоги.

Второе. Тот, кто сегодня владеет уже действующими и доставляющими контент транснациональными цифровыми экосистемами, уже ощущает себя богом, и небезосновательно. Он знает о нас, «пользователях», практически всё. Он может манипулировать массами людей, когда тонко, подбирая, например, в соцсети, «правильную» ленту новостей накануне выборов, а когда грубо, подвергая опасного оппонента настоящему остракизму, как это случилось со стариком Трампом.

Такие цифровые экосистемы в большинстве своём работают в юрисдикции США и используются против нас в качестве информационного оружия – как сиюминутно, в частности, в качестве военной пропаганды после 24 февраля, так и в расчёте на небыстрый, через поколение, т.е. на 20 лет вперёд, но стратегически сокрушительный эффект. Такой эффект вполне можно обеспечить информационным влиянием на наших детей в цифровых экосистемах.

Самыми влиятельными в этом смысле цифровыми экосистемами вот-вот станут метавселенные. Анализ последствий возникновения метавселенных отдельная тема, которой, как показывает пример Китая, следует заняться немедленно.

Безопасность цифровых экосистем нельзя обеспечить по любимому в России принципу «кто за это отвечает», поручив это ФСБ или Минцифры. Да и вообще регулирование тут недостаточный инструмент. Нужна методичная, неформальная, содержательная, творческая работа многих людей и организаций, включая Минпросвещения, РАН, университеты, IT-компании, отдельно взятых экспертов.

Использован материал «Исследование мирового опыта, состояния и перспектив развития цифровых экосистем», подготовленный Научно-техническим центром ФГУП «ГРЧЦ»

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции