Наноцифровая экономика
Предлагаем вашему вниманию текст, с купюрами и незначительными изменениями опубликованный российским сайтом Forbes.
В программу «Цифровая экономика» пошли первые деньги, правительство выделило из резервного фонда 3+ миллиарда рублей.
Сумма втрое меньше самого дешёвого (в первоначальных ценах 15-го года) стадиона, подготовленного к чемпионату мира. Франция на один только искусственный интеллект жертвует полтора миллиарда евро – в 30 с лишним раз больше, при том, что наш ВВП только вдвое меньше французского. Наконец, это менее 1% от общей суммы ожидаемых расходов – 521 миллиард – на «Цифровую экономику».
В государственных проектах рубль не так дёшев, как кажется, конкурентоспособные вооружённые силы, например, Россия содержит без пентагоновских бюджетов. Но трёх миллиардов всё равно мало. Не того масштаба проект, чтобы финансировать его по капле. От этих трёх миллиардов становится скорее тревожно, чем наоборот.
Причин для тревоги, впрочем, и без того хватает.
Где инженерные проекты? Стадион – это я понимаю. Блокчейн – тоже понимаю, в умелых руках и он, вероятно, вещь. Пойму даже, что такое «искусственный интеллект», если оживить термин ясным проектом вроде, например, беспилотного автомобиля. Однако ни копейки из трёх миллиардов на инженерные проекты сейчас не идут, а без таких проектов всё бессмысленно.
Из трёх миллиардов, отпущенных на начало цифровой индустриализации, 1,6 миллиарда посвящены инфраструктуре – сетям связи – и развитию электронного правительства. Развитие цифровой инфраструктуры, однако, считать проектом ЦЭ нельзя, это подготовительная стадия, пройденная другими странами во времена надувания пузыря доткомов. Пузырь лопнул, оставив после себя инфраструктуру и понимание того, что сама по себе она качество производительных сил не изменит.
Далее, предыстория государственных попыток подъёма IT-индустрии в России. В 2005-м создавали особые экономические зоны, чтобы взрастить в них, по индийскому образцу, программистов. Минэко во главе с Грефом, главным ныне цифровым энтузиастом, приняло загубивший идею закон об ОЭЗ, и в 2016-м ОЭЗ кончились. Обошлось это казне в 186 миллиардов тогдашних рублей, затраченных без всякой пользы для айтишников.
В 2009-м президент Медведев создал комиссию «по модернизации и технологическому развитию экономики России», и во время визита в «Лабораторию Касперского» провозгласил «пять приоритетных направлений инновационного развития экономики». О них больше не вспоминают.
Поверхностное отношение нашего государства к тому, что ныне принято называть «цифровизацией», такими примерами можно иллюстрировать и иллюстрировать.
Да, конечно, всё это так, ощущения. Но серьёзные причины тревожиться тоже, к сожалению, есть.
Главная: времена меняются, а советский принцип государственного управления «кто за это отвечает» остаётся. Для экономики вообще и цифровой в особенности это беда.
Есть сферы деятельности, где иначе нельзя – образование, здравоохранение, безопасность. Но экономика к таким не относится. В экономике разделение труда происходит по принципу не «кто за это отвечает», а «кто лучше всех это делает», именно в этом источник роста производительности труда. От этого всецело зависит появление компаний, количество и цена товаров, ВВП, а в конечном счёте качество и продолжительность жизни граждан.
Уровень производительных сил общества определяется прежде всего уровнем развития разделения труда, писал Маркс, которого в СССР сильно недооценивали. Многочисленные советские машиностроительные министерства, например, были экономическим нонсенсом, хотя бы потому, что исключали конкуренцию машиностроительных заводов. Горбачёв же, помнится, на голубом глазу назвал это «специализацией» и утверждал, что у нас она куда глубже, чем на Западе. В то время как в стране не было даже автомоек, и люди были вынуждены сами мыть свои автомобили.
Риск попадания нового снаряда в ту же воронку существует и теперь. В РФ огосударствление экономики идёт одновременно с её оцифровкой, что легко видеть на примере «Ростелекома», наращивающего мощности собственного натурального хозяйства и получающего гарантированные госзаказы.
Государственные компании, увы, отличаются от просто компаний, как «милостивый государь» отличается от «государь». Это не вполне рынок: рука, управляющая госкомпаниями, отнюдь не невидима, и она не умеет управлять, иначе как назначив ответственного.
В ответственных по части ЦЭ ходят не только госкомпании, но и министерства, и вновь создаваемые АНО, и пр., пр. Вместе они составляют странный конгломерат с условным названием «Росцифра». Этот конгломерат вполне заслуживает сравнения с «Роснано», и, подобно «Роснано», он рискует не добраться до желаемого результата. С фатальными последствиями: от того, справимся ли мы с переходом к новому – цифровому – экономическому укладу, сильно зависит независимость страны.